— Добрый день. Профессия постижёра — это про знание законов химии и физики. Химии, потому что мы красим наши изделия, создаем всевозможные цвета.
Вся физика зависит от задачи, поставленной художником и режиссёром. Если артисты летают в пудреных париках под куполом цирка, например, то нужно учесть множество нюансов, чтобы артист ничего себе не сломал в этом изделии.
А ещё нужно быть технологом и хорошо продумывать конструкцию будущего парика, чтобы он и на человека сел, и чтобы этому человеку было в нём удобно (постиж — это всё-таки про голову и лицо, это очень подвижные части тела). Опять же нужно заранее подумать и о крепежах: от элементарных шпилек до силиконовых основ, — изделие не должно сползать с головы.

— Особенности материалов: если артист будет ходить в парике по 12 часов в неделю, мы должны подобрать хорошие дышащие материалы, никакой синтетики внутри быть не должно.
Те же холодный и тёплый свет или свет на сцене, на съёмочной площадке, на улице — ты не можешь работать постижёром, если ты не понимаешь, как влияет тот или иной вид света на внешность человека в целом и на его грим.
Если параллельно будет вестись видео-трансляция, которая сейчас часто используется в том числе и в театрах, необходимо сразу уточнить: какой крупности будет план, какие будут ракурсы, это будет чёрно-белое или цветное видео.
Дальше я начинаю рассуждать, как правильно прикрепить парик к голове, ведь если будет крупный план, то нельзя будет использовать некоторые клеевые способы крепления — такие «подклейки» будут блестеть и будут хорошо видны.

— Постижёров много, но хороших специалистов мало, главным образом, потому что нет специализированного образования — постижёры самостоятельно обучают кадры под себя.
Однако молодежь на сегодняшний день стремится к быстрым результатам. Молодые люди хотят закончить курсы и сразу стать театральными художниками или художниками кино. А так не бывает. Эта работа предполагает очень долгое взаимодействие с мастером, который тебя обучает. У меня бывали ученики, которые, «нахватавшись знаний по верхам», сразу уходили в кино. Чаще всего это ошибка, обязательно случится какая-нибудь неприятность, не хватит профессионализма. В театре и на экране я это часто вижу.
Когда ты приходишь на совещание, чтобы обсудить заказ, там обычно присутствуют и начальник гримерного цеха, и люди, которые будут работать с определёнными артистами, и художник по костюмам, и художник-постановщик. Бывает, что художник по костюмам получает от художника-постановщика все необходимые инструкции, и мы сидим таким вот кругом и обсуждаем ТЗ. Иногда к нам присоединяется режиссёр. В ходе такого разговора обговариваются, по возможности, все детали, и если ты начинающий постижёр, то рискуешь многое пропустить, не понять, не задать нужных и важных вопросов. И потом, как следствие, у тебя в работе возникнет очень много переделок, а бывает и такое, что работу просто не принимают, потому что изделие тут не садится, там не тянется, здесь заваливается и т.д.
Я уже не говорю о том, что людям должна нравиться твоя работа, ты должен себя зарекомендовать. На это нужно время.
Насчёт того, что постижёров много, а хороших специалистов мало: когда я работала в БДТ, у нас произошла реорганизация цехов и в моём подразделении появился Вова, с которым буквально на 2-ой день нашего знакомства у нас сложились просто замечательные взаимоотношения. Когда я уже ушла из БДТ, «Возрождение» начало работать с Александринским театром. Мне позвонили оттуда и пригласили снять мерки с артистов, которые будут играть в новом спектакле Всеволода Мейерхольда. Я туда прихожу и кого же я там вижу, как ты думаешь? (Улыбается)

— Скорее слой тонок.

— Конечно, ты все мастерские знаешь, потому что мы все в одно время появились, в одно время начали работать, лет 30 назад.

— Да, в 90-е. Тогда что-то изменилось на уровне законодательства. Театры начали нанимать всевозможные фирмы извне, которые делали то, что театр не мог сделать сам.
На сегодняшний день у постижёров столько работы, что, если раньше все конкурировали друг с другом, то теперь все стараются друг с другом общаться, потому что мы друг другу все помогаем, иначе нам не справиться с тем количеством заказов, которое идёт из кино, театров, от отдельных проектов.

— Сейчас активно облегчаются конструкции, и, естественно, мы должны знать, из каких материалов нужно делать наши парики, чтобы соответствовать этим новым требованиям. Каркасы раньше делали из железа, сейчас существует много других, более лёгких материалов. От этого напрямую зависит количество заказов, которое у тебя будет: «Ага, вот здесь делают из железа, изделия будут тяжёлыми, а вот там, смотрите, делают легкие. Тогда мы будем заказывать там, потому что там более современная технология.».

— Это всё время смена впечатлений, идей, задач. Технология практически одна и та же, а всё время получаются разные изделия, никогда ни одно изделие не похоже на другое. Вкладываешь туда душу, знания, интеллект, воображение и всё, что только можно, и потом, когда получается красиво, жалко отдавать (улыбается).

— С длинными бородами (персонаж Мефодий из оперы «Мандрагора», Мариинский театр, 2025 г.). Ещё мне было жалко отдавать МХАТу парики для «Трёх сестёр».

— Крайне сложно предугадать результат покраски волос буйвола, из которых мы в основном и делаем наши постижёрные изделия. Если взять один срез волос, разделить его на два пучка и вместе опустить в одну ёмкость с краской, не факт, что получится одинаковый результат и один и тот же цвет. Экспериментируешь, и так это радостно каждый раз! Мы часто не можем добиться нужного оттенка (чистого синего или зелёного, например), просто потому что сейчас нет нужных красителей на рынке.
Буквально в прошлом году мы делали «Чиполлино» для Большого театра — как же мы намучились тогда с париком главного героя! У нас был образец травянисто-зелёного цвета, и у нас никак не получалось окрасить материал в нужный цвет. Даже тестово красили парик акриловыми красками, но это на самом деле была не очень хорошая идея, потому что артисты потеют во время выступлений, и изделие может запросто покрасить и костюм артиста, и его самого. Представь себе, что будет если артист наденет белый костюм и рыжий парик, который красит всё вокруг? (Смеётся)

— Все гримёры и постижёры — это очень сложные люди, я бы сказала, это особый вид людей, которые глубоко проникают в души артистов, знают кучу всяких подробностей и секретов про них. Естественно, здесь нужно уметь молчать и, один раз что-то услышав, похоронить эту информацию внутри себя, иначе тебе просто нельзя заниматься этим ремеслом. Артисты нам очень доверяют. Нужно налаживать хороший контакт с ними, они не всякого подпустят.

— Непонятно. Бывает, например, так на съёмочной площадке: «Пусть все выйдут, а Вы останьтесь. Вы поможете мне одеться, меня причешете и накрасите.». Такое случалось в моей практике, и не раз. В чём секрет, совершенно непонятно. Я от многих гримёров слышала то же самое.

— Постижёр и гримёр — это две взаимосвязанные профессии. Постижёры, которые ничего не знают о работе гримёра, потом, как правило, очень многое переделывают.
Например, благодаря моему опыту в гримёрном деле, я сразу начинаю представлять, как моё изделие будет выглядеть на артисте вместе с гримом и как сделать так, чтобы гримёру в театре или кино было удобно работать с моими париками.
Когда продумываешь своё будущее изделие, мало общаться только с художниками, нужно быть, так сказать, в очень хороших производственных отношениях с начальниками гримёрных цехов. Везде: в кино, в театре, — неважно где, эти люди обязательно будут, и они будут отлично знать своих артистов, и, уже исходя из информации, полученной от гримёров, из конкретного персонажа, задач, поставленных художниками, мы все вместе создаем то или иное постижёрное изделие, учитывая все вводные данные.
К сожалению, не все театры любят, когда мы напрямую общаемся с их гримёрными цехами. В таких случаях часто идёт сильное искажение информации, и потом непонятно, кто виноват в том, что изделие не получилось.

— Все гримёры делятся на мужских и женских, и всё зачастую зависит от твоего характера: мальчиков нужно строить, девочек слушать (смеётся).
В БДТ я работала в мужском подразделении, сказала, что в женском не буду работать ни за что. Не хочу слушать женщин. У них обычно так много своих секретов, что я побоялась, что моя голова не выдержит (улыбается). Не знаю, может, так происходит, потому что у меня есть сын, и для меня проще организовать мальчиков, чем девочек. Правда, в кино я уже потом работала универсалом — и мужчин, и женщин гримировала.

— Ещё какие (улыбается)! Голова всё время в работе, и тебе всё время всё не нравится. Знаешь, вот это самое главное, чтобы тебе не нравилось, потому что когда тебе всё нравится, это уже самолюбование. А надо, конечно, чтобы изделие нравилось, в первую очередь, другим людям, для которых ты его и делаешь, чтобы заказчик был доволен.
Как правило, все умные мысли приходят ближе к ночи. Вот когда уже, знаешь, ничего тебя не отвлекает. Ты можешь ходить и думать, соображать, прикидывать. До трех часов ночи, бывает, не спишь, а то и до половины пятого. Вот стоит у тебя болван с париком на столе и так беспокоит, что не уснуть. И ты не понимаешь — ты вроде всё сделал, а локон не хочет ложиться. Куда, в какую сторону его ещё загнуть, чтобы он хорошо лежал? И это будет мучить бесконечно.
Когда я вела наш первой проект с Александринским театром, я полгода просто не жила, «каталась на качелях» — то мне нравилась моя работа, то мне отчаянно хотелось всё переделать. А потом мы начали сдавать наши изделия: сначала одно приняли, потом второе и так приняли все парики, кроме одного — попросили кое-что подправить. Это была прямо такая победа внутри, понимаешь: и проект был сложный, и люди по-хорошему требовательные, и театр непростой, и мы, мастера, совпали со всем этим, всё сложилось. Александринский театр продолжает к нам обращаться, и каждый раз это настоящий праздник, это победа.

— Я каждое изделие обязательно пропускаю через себя, даже если оно было выполнено другим мастером. Если мне что-то не нравится, я сама ещё раз обстригу парик, заново его уложу, либо попрошу своих девочек переделать, потому что отвечаю перед заказчиком именно я, я должна быть уверена в результате.
У театра тоже может что-то поменяться, и такое происходит довольно часто. Например, недавно я снимала мерки с одного артиста (он незадолго до этого коротко подстригся). В контракте с театром у нас прописано, что для его персонажа нужно будет сделать накладку на волосы. И вдруг мне артист говорит: «Я теперь всегда буду так коротко стричься». Я сразу связалась с гримёрным цехом, и мы поставили «на стоп» это изделие, в договоре его скорее всего сейчас заменят на парик. Это уже будет совершенно другое постижёрное изделие, на которое потребуется больше материалов, более длинный волос (в 2 раза), и цена, соответственно, будет другой. Изделие и его название и описание в контракте должны обязательно совпадать между собой, иначе театр не сможет у нас его принять.

— Самое интересное — это общение с творческими людьми: с художниками, режиссёрами, — тебя это очень наполняет и развивает. Ты узнаешь столько всего! Приятные люди, красивые здания, ты ходишь во все театры, и это здорово, ты знаешь все коллективы, присутствуешь на их репетициях.
А ещё, когда у тебя принимают твою работу, когда ты её потом видишь на экране, в репортажах или в зале на сцене, ты испытываешь чувство определённого облегчения и радости — я смогла со всеми договориться, я всё сдала!

— Я регулярно хожу в Александринский театр и вижу, что наши парики до сих пор выглядят точно так же, как и два года назад, когда мы их отдавали. За ними хорошо следят, и это очень радует на самом деле. Если парик изготовлен по хорошо продуманной технологии, из качественного сырья, то им можно пользоваться и 50 лет.
В БДТ был смешной случай, когда мы ставили спектакль «Человек» (2015 г., спектакль — номинант Российской Национальной театральной Премии «Золотая Маска» в сезоне 2014/2015) про еврейский концлагерь. Наша начальница принесла нам бутафорские блины 50-летней давности, потому что у нас не было возможности изготовить их заново. И мы эти блины подлатали, проветрили и использовали.
Раньше, когда спектакль убирали из репертуара, весь реквизит, парики и т.д. — всё хранилось. Постиж клали в марлю и проветривали. Вот почему я часто говорю, что наш буйвол должен гулять (улыбается). Мы периодически выкладываем весь сарлык (волос буйвола) на вентилятор, окна, форточки открываем, особенно если там ветерок на улице, чтобы волос «дышал».

— Иногда очень важно вовремя поменять образ артиста. Саша Петров (Александр Петров — российский актёр театра, кино, телевидения и дубляжа, кинорежиссёр и сценарист), например, он же в одно время очень сильно "заштампился", смотреть на него стало сложно.
И вот я смотрю на него на экране и думаю, анализирую (а мы, постижёры, все так делаем): «Ага, борода, вот такие волосы отрастил. Скоро все образы, которые создавались специально для него, просто закончатся.». Это уже просто намётанный глаз, понимаешь? И действительно, спустя какое-то время, я натыкаюсь на статью о том, что Саша Петров решил на время прервать свою карьеру. Ему нужно было срочно пересмотреть то, как он выглядел, иначе его бы просто перестали снимать.
Вот сейчас я его вижу в новых фильмах, и я вижу другого человека, понимаешь? Я порадовалась и за него, и тому, что внутренний голос мне тогда сказал, что так и должно было случиться.

— Профессия физически сложная — «отказывают» поясница, шея, руки, ноги — здесь обязательно должен быть размеренный темп работы. Мы не можем сидеть и делать по три заказа параллельно, потому что иначе мы будем потом долго лечиться (смеётся) и не сможем работать полгода точно. Мы, конечно, приспосабливаемся по-всякому, но это не особо спасает. Даже когда ты приходишь к врачу, он тебя сразу спрашивает:

— Кем Вы работаете?
— Я гримёр.
— А, всё понятно.

Врачи уже всё про нас знают и сразу нам прописывают массаж, бассейн, отдых, жёсткий диван. К сожалению, отдыхать нам пока некогда.

— На самом деле делать парик можно везде, хоть на коленке. Я вот всё время говорю своим студентам, будущим артистам, когда они задумываются насчёт того, стоит ли им идти в постижёры или нет: «Артист — это такая профессия, еще непонятно, сложится она у вас или нет. Сложится — здорово, нет — надо думать, чем заниматься. Ремесло постижёра вполне можно освоить, если есть желание.».